От составителя

Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная -
И нету других забот!

А.Пахмутова-Л.Ошанин
"Песня о тревожной молодости"

Ну что может подумать обычный человек, взяв этот сборник в руки? Правильно, вы угадали: "Опять коммунисты, чёрт бы их всех побрал. Опять сказки про светлое будущее. Надоело уже всё это!" Когда я показываю своим знакомым эту книжку, многие из них именно так и говорят, причём часто даже не потрудившись взглянуть под обложку. На дворе 1995 год, всё, что происходило в нашей стране, начиная с Октябрьской Революции, считается сегодня бессмысленным, случайным, своего рода "сбоем", который и принимать-то всерьёз не надо, ведь сейчас машина вроде как работает...

А, может быть, происшедшее с нами всё-таки не сбой?

И, может быть, вся наша история, кажущаяся при невнимательном взгляде не имеющей смысла, тем не менее, на удивление стройна и логична? Может быть, Революции - это естественный и закономерный путь России? Может быть, таков наш фатум - жизнь, до предела зависящая от идеи, от взглядов, от собственного мнения?..

Вечные вопросы, вечные озарения, вечные попытки дать ответ.

Но чтобы понять историю, нужно её знать на порядок лучше, чем мы её знаем из школьного или вузовского курса. Более того: необходимо в корне изменить своё представление о предмете этой науки. Мы привыкли считать историей краткое описание политического, экономического, культурного развития общества. Но неизмеримо более важна и, что самое главное, ценна для нас история нравственная - история души общества, история отношения людей к окружающему миру и к окружающим событиям. Поняв человеческие чувства, психологию, поняв, что заставляет нас поступать так или иначе - мы поймём всё.

Вот почему - сознавая всю бесполезность своей затеи - я всё же хочу от своего имени и от имени десятков моих друзей - объясниться. Пусть перед глазами нашего общества откроется ещё одна неизвестная страница его истории. Шансов, что мы будем поняты - мало, даже в прошлые десятилетия нас не воспринимали. Но время высказаться явно уже пришло, а завтра... Завтра может оказаться поздно. Итак: что бы ни было, имеющий уши да услышит!

Что такое коммунарство? Далеко не каждый человек сможет дать ответ на этот вопрос, а если что и вспомнит, то почти наверняка фотоаппарат ФЭД и Антона Семёновича Макаренко. Система сделала всё, что было в её силах, чтобы в нашем обществе не сохранилось и следа духа коммуны. И, надо сказать, она почти достигла цели. Почти - потому что и сейчас продолжают жить по коммунарским законам многие подростковые клубы, кое-где даже сохранились лагеря, а уж если заговорить про нынешних сорокалетних и вспомнить, что очень многие барды вышли именно из коммунарской традиции - станет ясно: дух этот дошёл до наших дней. И тем не менее коммунарство остаётся идеей неизвестной. Даже сейчас, когда, казалось бы, нет цензурных запретов, далеко не каждый журнал или газета берутся за эту тему, а если такое и происходит, то, увы, не вызывает никакого интереса у большинства читателей...

Всё начиналось после знаменитого XX съезда КПСС. То было поистине необыкновенное время в истории нашей страны. Мечтавший о справедливости народ вдруг узнал правду о своём прошлом - и встрепенулся, поверил, что теперь, покончив со Злом, добьётся своей цели, построит коммунистическое общество. Нынешним поколениям это кажется странным, но тогда, в 1956 году, политика Хрущёва вызвала небывалую веру в человека, в его возможности, в построение лучшего будущего. Кстати, именно на этот период приходится появление множества кинофильмов и художественных произведений об Октябрьской революции и о Ленине - происходило "возвращение к истокам". Люди верили, что ошибки Сталина будут преодолены, что сейчас, когда сказана правда, препятствий на пути к коммунизму нет, осталось совсем чуть-чуть - одно, ну в крайнем случае два десятилетия... Да и как в это не верить, когда невиданные по дерзновенности успехи Советского Союза в освоении космического пространства именно во время "оттепели" заставляли изумляться весь мир? И поэтому, читая в одной из лучших книг стихов Эдуарда Межелайтиса строки "Я - человек! Я - коммунист!", не будем смеяться или, что ещё хуже, обвинять поэта в карьеризме. Такими были наши родители, такой в те годы была наша страна - страна романтиков, страна мечтателей.

И вот тогда-то лучшие философы, педагоги, психологи задумались: а что, если попытаться смоделировать на ограниченной территории и в ограниченный промежуток времени - с чего-то же надо начинать! - жизнь по законам братства, жизнь, полную доверия и взаимопомощи? Такая разработка с философской точки зрения была выполнена выдающимся мыслителем современности Эвальдом Ильенковым (1924-1979)^*1, а на практике её реализовала в так называемой Фрунзенской Коммуне группа ленинградских педагогов (ЛГПИ им. Герцена) во главе с Игорем Петровичем Ивановым и Фаиной Яковлевной Шапиро. Это произошло 24 марта 1959 года. Вскоре коммунары приехали в только что открывшийся Всероссийский пионерский лагерь "Орлёнок", и к 1963 в нём уже были заложены все основные традиции, существующие и по сей день. Орлята тут же разнесли их по всей стране, и коммунарское движение стало стремительно распространяться. Замечу попутно, что - прошу обратить на это внимание! - в первые годы своего существования "Орлёнок" не был лагерем комсомольского актива. В одном из выпусков коммунарской газеты "Первое сентября" петербургский автор, орлёнок (всех, кто был в "Орлёнке", принято называть орлятами)^*2 Н.Крыщук так и писал: "В коммуну вожатая послала меня, потому что, кроме мата, я знал ещё и стихи"^*3. Так что и во Фрунзенской Коммуне, и в тогдашнем "Орлёнке" люди были самые разные*4. Между прочим, среди них был и известный многим участникам Всесоюзных сборов старшеклассников (1988, 1989, 1990 годы) Юрий Иванович Виноградов, ныне старший преподаватель Санкт-Петербургского института культуры.

А в середине шестидесятых годов произошло непредвиденное: "оттепель" сменилась "заморозками", началась антикоммунарская кампания, и результатом её стало обвинение "Орлёнка" в антисоветизме.

Зададим себе вопрос: а чем же, собственно, так не угодили коммунары партийной и комсомольской верхушке, что она смогла решиться на такое крайнее средство?

Во-первых, коммуна - это свобода. "Орлёнок", в отличие от "Артека", о котором речь пойдёт дальше, никогда не был идеологизированным. Да, его гимн - известная каждому песня В.Белого на стихи Я.Шведова*5, да, на его главной площади - памятник Орлёнку, в соответствии с легендой, герою не гражданской, а Великой Отечественной войны, ибо гражданская война не имеет героев по определению - но на этом вся "идеология" и кончается. Коммунаров не согревал "треск речей под барабанный раскат" - помните блестящую "Песню Единого фронта"? - и место никому не нужных линеек заняли ночные "огоньки" у костра. И на этих огоньках происходило великое чудо: человек переставал бояться самого себя, он вдруг понимал, что страх и неловкость испытывают все окружающие, и это чувство общности раскрепощало его отныне и навсегда. Так мысль и речь получали желанную свободу, так формировалась часть того поколения, в честь которого перестройку окрестят позже "революцией сорокалетних".

Во-вторых, и в коммунах, и в лагере царило и царит полное доверие. А, вообще говоря, доброе и доверительное отношение к людям - могильщик любого тоталитарного режима. Как только Империя Зла (я думаю, Президент Рейган так и не оценил глубину и удивительную точность этого своего определения) становится обществом доверия^*6, у человека отпадает причина скрывать суть своего "я". А там уже недалеко и до свободы слова, и до "подрыва основ"... Наверно, нет в Старом Свете другой страны, кроме России и, быть может, Чехословакии^*7, где Дух властвовал бы над Расчётом. Идея занимала и занимает огромное место в нашей жизни. Когда люди избегают в нашей стране откровенных высказываний, то они, собственно говоря, боятся не КГБ - к угрозе со стороны этой организации все давно уже привыкли, - а разрыва отношений с собеседником. Ибо нетерпимость к иным взглядам так высока, а стремление сделать свою личную точку зрения общепринятой настолько сильно, что в девяноста девяти случаях из ста при малейшем расхождении в позициях по любому, совсем не обязательно политическому вопросу ещё недавно любящие друг друга люди расходятся навсегда. Они не говорят при этом друг другу ни слова, ибо всё понятно и так: произошло самое сильное разочарование - разочарование в способности человека понять своего товарища, друга, любимого. Не разумнее ли промолчать, не раскрыться, не поставить на кон, возможно, лучшее, что имеешь? Очень многие, практически все, так и делают. Такова наша традиция, которая проявлялась и в XVIII веке, и в XIX (весь Тургенев, да и не только он, на идейных конфликтах), в какой-то мере обусловила и Октябрьскую революцию, а сегодня делает невозможным переход России к демократии...

Так вот оно, происхождение тоталитаризма: не страх перед репрессиями, а страх оказаться непонятым, и, как следствие, полная или частичная замкнутость человека! Вот она, сущность, всеобщее определение демократии: не "власть народа" - это уже вторично - а внутренняя способность каждого индивидуума самораскрыться и найти единомышленника! Вот почему мы так далеки сейчас от демократии! Свобода не даруется указами и постановлениями, но её невозможно и завоевать на баррикадах. Свобода - внутреннее состояние человека и ни от чего, кроме как от самого человека, зависеть по определению не может. Если общество внутренне свободно, но у власти по какой-либо причине оказался диктатор, рано или поздно демократия проникнет из сердец и в политические документы. И наоборот, если у руля страны находится демократически избранное руководство, которое соблюдает права человека и пользуется заслуженным уважением народов мира, но в самой стране нет потребности в демократии, народ неизбежно отдаст предпочтение Гитлеру, Сталину или - чем чёрт не шутит - Жириновскому...^*8

Сколько самых неожиданных мыслей приходит в голову, когда начинаешь вспоминать о коммунарском движении!.. И это понятно: ведь само это движение раскрепощало человека, делая его внутренне свободным. Участник коммунарского сбора или орлятской смены попадал в такую среду, в такие отношения, что всегда мог высказаться по абсолютно любому вопросу - и знал: с ним наверняка поспорят, но спор этот будет максимально корректным, высказывания - максимально терпимыми, и, самое главное, отношения с друзьями останутся такими же, как и прежде. Именно это - настолько доброжелательное отношение к человеку, насколько возможно - ещё одно достижение коммунарства...

В-третьих, коммунарство меняло человека раз и навсегда. Оно создало Реальный Идеал - идеал отношений между людьми. Отдаю себе отчёт: понятие "реальный идеал" - нонсенс в философии, но другой комбинации слов не нахожу. По выражению Овода, "Бог - это идол, который можно разбить молотком". Коммунарство - единственная из всех известных мне идей, с которой этого проделать в принципе нельзя. В самом деле, можно сомневаться в божественности Мессии, Будды или Аллаха, можно сомневаться в возможности построения коммунизма к 1980 году, но разве обретённая нами дружба - не реальность? Такой идеал дарит человеку величайшую стабильность и независимость. Всё меняется в нашей жизни: уходят и приходят правительства, рушатся и опять возникают догмы, распадаются и вновь образуются великие империи, на месте морей останутся голые пустыни, на месте пустынь будут возделаны оазисы - ничто не вечно под луной. Наши родители верили в общество равенства - перестройка смела эту веру. Мы воспитывались на могучей музыке теории относительности и теории Дарвина, - сейчас это стало "не модно". Но тем не менее существует нечто такое, что для меня безусловно, что останется со мной навсегда, и это - дух моего "Орлёнка", это - громадное количество орлят, разбросанных по всей стране и готовых поддержать меня в любую минуту. Я знаю: сейчас продаётся и покупается абсолютно всё, такое уж у нас время. Я знаю: на Арбате можно сегодня встретить что угодно: военную форму, знамёна, партбилеты, ордена... Всё - но за одним исключением. Мне ни разу не попадался среди выставленных на продажу значков значок Орлятский. Потому что в этом мире пока существуют Дружба и Доверие, которые не купить и не продать. Может быть, мои мысли выглядят немножко фанатичными, но у меня действительно был случай, когда я оказался в крайне тяжёлом положении и именно орлята, часть из которых меня вообще до этой встречи не знала, в тот момент мне очень сильно помогли. Так что всё, что я здесь пишу - не просто слова. Человек, воспринявший коммунарство, становится абсолютно независим - и тем самым страшен всем, кто хочет держать свой народ в повиновении.

Наконец, коммунарство противоречило всей системе воспитания, сложившейся в Советском Союзе. И дело даже не в том, что учебные программы были рассчитаны на серое усреднение, тогда как коммунарство ставило своей целью раскрытие всех заложенных в человеке талантов. Причина гораздо глубже и она такова: официальная педагогика не признавала и не признаёт права ученика на индивидуальность. "Учитель всегда прав!" - вот основной постулат такой педагогики. Основная задача всех молодых людей от семи и до семнадцати, в соответствии с ней,- учиться, учиться и ещё раз учиться, а всё, что к учёбе не относится, кроме, разумеется, общественной деятельности, школу не волнует. С точки зрения преподавателей, воспитанных на этих принципах, все дети делятся на "двоечников" и "отличников", на "активных" и "пассивных", на "хороших" и "плохих" - словом, на "наших" и "не наших". Ценить личность в каждом ученике такие преподаватели не умеют и вряд ли когда-нибудь научатся. Им невдомёк, что их любимец - отличник и активист может в будущем оказаться предателем, а "гроза школы" и отпетый хулиган, возможно, спасёт от смерти тысячи людей. Так возникало противостояние учителей и учеников, продолжавших воспринимать мир по-своему, так в классах складывалась, параллельно с официальной, неофициальная иерархия, которая, разумеется, в более развитом и постыдном виде перенеслась и на армию, и на "зону". Надо сказать, советская детская литература очень сильно "постаралась" для того, чтобы закрепить в нашем сознании столь однобокую, но, как и принято в тоталитарном обществе, "единственно верную" точку зрения. Самый яркий тому пример - конечно же, носовский "Витя Малеев". Можно вспомнить также Юрия Сотника и многих других литераторов. Только выход в 1981 повести В.Железникова "Чучело" нанёс смертельный удар сложившейся традиции. А до этого сложившиеся отношения между учениками и учителями поддерживал своими решениями даже комсомол. Например, в 1944 году, когда, казалось бы, необходимо было решать несколько более важные проблемы, Пленум ЦК ВЛКСМ принял постановление, в соответствии с которым учащийся комсомолец, т.е. практически каждый ученик, лишался права критиковать учителей в любой форме. От себя добавлю, что за весь период Великой Отечественной войны Центральный Комитет ВКП(б) не собирался вообще ни разу^*9. "Верный помощник партии" тем не менее нашёл время...

Что касается коммунарства, то эту разработку не зря причисляют к так называемой "педагогике сотрудничества". Отношения внутри коммуны построены на полном доверии и уважении, а не на заведомо предопределённом неизвестно кем психологическом барьере. Вот почему в "Орлёнке" вожатых всегда называют только по имени, а не по имени-отчеству, как во многих других лагерях. Кстати, для обозначения вожатого коммунары часто используют название, которое, на мой взгляд, и раскрывает суть взаимоотношений в коммуне - "Старший друг". Встречается, правда, и другое, не менее распространённое обозначение - "комиссар", но это уже следствие шестидесятнической романтики. Кроме того, коммунарская педагогическая методика не использует традиционные для нашей педагогики способы "прямого" (Симон Соловейчик) или, что более понятно, "директивного"^*10 воспитания. Какие-либо наставления и поучения противоречат самому духу движения, и если кто-то вдруг проявил себя не с лучшей стороны, никто ему читать мораль не станет. Будет достаточно взгляда глаза в глаза. Обратной стороной такого положения является факт, до боли знакомый каждому коммунару: принципы коммунарства невозможно "свернуть" в десять или любое другое конечное число заповедей, иначе говоря, описать это движение словами невозможно. Через это надо пройти, это надо пережить, иного пути попросту нет. Песни, легенды, традиции, то немногое, что имеет форму Законов коммуны, наконец, сам дух человеческих взаимоотношений - всё это в совокупности и выражает суть коммунарства, и мне пока неизвестна более или менее удачная попытка выразить это как-то иначе. Коммунарская система "защиты от копирования" до сих пор не "сломана", что уже само по себе вызывает восхищение.

Думаю, вам понятны причины того, что произошло в середине шестидесятых. Сажать, конечно, уже никого не сажали - времена были другие. Тем не менее коммунарское движение стали сворачивать. Официально оно не запрещалось, но после отказа в декабре 1965 года лидеров движения поставить его под контроль ЦК ВЛКСМ отношение к коммунам на местном уровне стало крайне неблагоприятным. Иногда дело доходило до отчислений из института, исключений из комсомола, отстранения пионервожатых от работы. Кое-где, однако, коммуны успели сменить вывески и некоторое время продержались. Среди них - и "Орлёнок", крепость, которая, оставаясь одним из немногих в стране островков свободы, выдержала всё до конца и сумела сохранить идею, пусть и в специфическом "лагерном варианте", до прихода к власти М.С.Горбачёва.

Но Система оказалась коварнее, чем мы думали. Начиная с середины шестидесятых годов, она пыталась любой ценой превратить "Орлёнок" во второй "Артек", а "Артек" - это особая тема в нашей истории. Собственно говоря, культ "Артека" сохраняется в нашем обыденном сознании до сих пор, но неизмеримо большие размеры имел он в тридцатые годы. Этот лагерь был основан в 1925 году и переболел всеми болезнями тоталитаризма. В 1936 году знаменитый французский писатель Андре Жид, чья книга "Возвращение из СССР" вышла у нас только через полвека, откровенно назвал "Артек", отдавая при этом должное его архитектурной продуманности, "раем для медалистов и дипломантов". Лагерь, куда приезжали очень и очень немногие, превозносился официальной пропагандой как символ заботы партии и лично Сталина и Молотова (одно время "Артек" носил это имя) о советской детворе. После смерти Сталина "Артек" получил имя Ленина, поутихли газетные фанфары, но лагерь как был, так и оставался лагерем актива.

Что же это такое - лагерь актива? И кто такие "активисты"? Конечно, я не имею в виду активных и неравнодушных ребят, чья деятельность не выходит за рамки класса или даже школы. Речь идёт прежде всего об активистах городского уровня и выше, которые были "приручены" комсомолом и которым путёвки в тот же "Артек" (как, впрочем, и в "Орлёнок") полагались, так сказать, "по должности". В семидесятые годы комсомол нашёл удачный способ "приручения" - городские штабы старшеклассников. Эти штабы взяли на вооружение огромное число коммунарских традиций, но главное - чувство свободы и доверия - оказалось забытым, то ли случайно, то ли сознательно. Для первых коммунаров их коммуны были средством выживания, для многих же активистов их штабы являлись всего лишь игрой, средством приятного традиционного времяпрепровождения, причём абсолютно ни к чему не обязывающего. Так и проходило их "общение" - встреча на три дня, потом "всё равно всё заглохнет", потом опять встреча, но уже с другими людьми - короче говоря, по выражению Жванецкого, огромная внутренняя жизнь без видимого результата^*11. В момент получения школьного аттестата эта игра заканчивалась, начиналась другая, и в течение первого же года после школы многие девушки-"штабисты" выходили замуж^*12. Разумеется, приезжая в лагерь актива, люди этого сорта не задумывались "о смысле жизни", что было свойственно коммунарам: они приезжали за новыми приёмами работы с "толпой", и больше их ничего не интересовало.^*13

И вот "Орлёнок" стал лагерем актива. Надо ли говорить, что именно этот факт нанёс смертельный удар интереснейшему эксперименту. Как уже говорилось, вожатые сумели, несмотря ни на что, сохранить лагерные традиции. Имеющий уши, напомню, да услышит. Но что делать, если в результате целенаправленного отбора все или практически все слушающие ушей не имеют, а ошибки селекционера почти исключены? О такую преграду разобьются любые, даже самые гениальные начинания. Таким образом, в середине шестидесятых годов "Орлёнку" навязывалась традиционная, прежде всего артековская идеологическая модель. Именно поэтому отношение многих орлят к "Артеку" - вопрос, вообще говоря, очень болезненный и щепетильный^*14. Лагерь пытались сделать, по образцу "Артека", международным - то есть создать повод для усиления идеологического контроля со стороны партии, комсомола и КГБ. Затем в нём стали проводить всевозможные "тематические" сборы наподобие сбора знаменосцев памятных знамён, состоявшегося в 1984 году. Наконец, по всей стране стали открываться большие и маленькие лагеря с названием "Орлёнок". Как мне кажется, это была попытка опустить представление об "Орлёнке" в глазах общества до уровня обыденности.

И всё же "Орлёнок" сумел сохранить свою самобытность. Орлята, которые были в лагере в первые годы его существования, через комсомол и пединституты опять прорывались туда, но уже в качестве комиссаров, вожатых. Так образовалась цепочка, которая обеспечила преемственность поколений и фактически совершила чудо, донеся до нас дух движения. А на Большой земле медленно, но верно коммунары стали приходить к власти в школах, райкомах комсомола, отделах народного образования... Чудом появлялись и новые коммунарские объединения. Подростковый клуб "Орион", Форпост культуры имени С.Т.Шацкого в Лужниках, новороссийская "Шхуна ровесников", петрозаводский клуб "Товарищ", обнинский "Союз друзей" - вот лишь наиболее известные. Многие из них существуют и поныне. Изменились и цели движения: с воспитания коллективистов акцент был перенесён на освоение культурного богатства человечества и преодоление отчуждения. И вновь - хотя и не так, как прежде, и не всегда на должном уровне - начали проходить замаскированные под "школы комсомольского актива" коммунарские сборы... И вновь прежде ни разу не встречавшиеся люди на третий, заключительный день сбора уже не могли жить друг без друга... И вновь вставали они в Орлятский Круг - замечательное порождение коммуны, когда каждый может заглянуть в глаза каждому, и вновь чувствовали себя чем-то единым... Актив, разумеется, есть актив, я уже говорил, что суть коммунарства не была воспринята почти всеми штабистами. Но люди разные, и каждый увозит с коммунарского сбора или из "Орлёнка" своё, неповторимое впечатление...

Конечно, жителям городов, где коммуны действовали постоянно, повезло больше всех: для них коммунарство стало единственно возможным способом существования. Что можно сделать за месяц, тем более за три дня? Только лишь "загрузить интерпретатор", заинтересовать, раскрыть принципы, в лучшем случае сделать систему "резидентной", то есть не удаляемой из памяти, - и не более. Но главный Комиссар - это жизнь, и каждый из нас должен достраивать здание своих взглядов самостоятельно. Это, без сомнения, трудно, но разве не интересно? И разве не вызывает уважение идея, которая никак не ограничивает человека, а напротив, предоставляет ему опору для свободного саморазвития, самосовершенствования, идея, избавляющая от Страха? Это не просто красивая фраза, ибо уже сейчас существует бесчисленное количество конкретных реализаций коммунарства. Ценность их - в том, что они представляют собой блестящий пример приложения общих законов и принципов к реальной жизни во всём её многообразии. Иногда даже ставятся проблемы, ещё ни разу не поднимавшиеся в нашем обществе. Например, в начале этого предисловия я говорил о предмете истории. Постановка вопроса, высказанная там, чисто коммунарская и никогда в нашем обществе не возникала, хотя и даёт нам возможность взглянуть на прошлое совершенно другими глазами! Вот почему я избегаю называть коммунарство словом "методика". Это - универсальная идея, которая продолжает развиваться и основной закон которой - "Наша цель - счастье людей!" - одинаково хорошо переводится и на язык политики, и на язык философии, и на язык психологии, и на язык истории.

За тридцать пять лет существования "Орлёнка" создано огромное множество традиций, песен, легенд - короче говоря, целая культура. Причём из всего, что было написано официальными композиторами и поэтами об этом лагере, орлятам запомнился, пожалуй, только "Звездопад"^*15. Но дело даже не в этом. Образовалась уникальная, никак на бумаге не оформленная гильдия, объединяющая всех тех, кому посчастливилось побывать в "Орлёнке". Так проявляется ещё одно отличие от "Артека": артековцы воспринимают свой лагерь только таким, каким они видели его сами^*16, а всё, что было "до" и всё, что будет "после", их не интересует. "Орлёнок" же воспринимается как понятие всеобщее, и именно поэтому даже если два человека были в этом лагере с интервалом в десять лет, они всё равно считают друг друга братьями. Но и оценивают друг друга - строже, чем принято в нашем обществе. Существует и ещё один интересный аспект этой проблемы. Дело в том, что в общем случае орлята, находясь в коллективе, не сразу находят себе подобных. Орлятский значок "всуе" надевать как-то не принято, а скажешь в открытую - могут посчитать "активистом" и испортить отношения... Таким образом, в подавляющем большинстве случаев мы не знаем, кто из окружающих нас людей был в "Орлёнке". Мы лишь можем предположить, что такие люди есть, что они оценивают наш каждый шаг и любое наше действие против Совести заставит их от нас отвернуться... Так возникает Высший Суд - суд даже не орлят, а самой идеи, которая, подобно электромагнитному полю, пронизывает каждую точку пространства. Отсюда - огромная ответственность за каждый поступок, выраженная во фразе "Если я промолчу, откажусь от чужого несчастья - город мой, мою лодку и имя сожжёт Капитан". Отсюда - и счастье, который каждый орлёнок испытывает в День рождения своего лагеря, 12 Июля. В этот день многие приезжают в Москву на Красную площадь, чтобы ещё раз почувствовать: мы вместе, мы не знаем друг друга, но сегодня - наш праздник, и он дорог нам всем. Это действительно счастье - знать, что где бы ты ни был, всегда найдётся друг, на которого можно с уверенностью положиться и который всегда придёт на помощь...

Сейчас участники первых коммун переживают свой лучший возраст. В руках коммунаров - издательства, детские лагеря, школы, клубы, газеты - и среди лучших газет, конечно же, "Комсомольская правда" и "Первое сентября"^*17. Более того, бывший комиссар одной из ленинградских коммун Галина Старовойтова по праву возглавляет сегодня демократические силы России^*18. И всё же коммунарство - идея, как мне кажется, обречённая. Более того, она была обречена с момента её создания. Слишком не характерны для нашего общества свобода и романтика, но прежде всего - идеализм. Сейчас в нашем сознании происходит грандиозная перемена: страна романтизма превращается в страну прагматизма. Но процесс этот начался ещё в середине шестидесятых, и с каждым годом лозунг "Хочешь жить - умей вертеться!" понимается всё более и более цинично. В большинстве своём орлята рано или поздно отходили от традиций своего лагеря, а "сбои", если они случались, непонимание и равнодушие окружающих подчас приводили к трагическим последствиям. Так произошло с орлёнком-88 Колей Яраловым. Когда в 1990 году "Комсомольская правда" опубликовала статью "Так не закалялась сталь" о его самоубийстве, орлята были потрясены. Каждый из них понял, что привело Колю к такому решению. Может быть, именно тогда была реальная возможность раскрыть людям глаза на неизвестное, рассказать правду о коммунарском движении... Увы, шанс был упущен. Орлёнок Миша Сотников в момент, когда его крейсер потерпел аварию в открытом океане, сделал всё возможное и невозможное и спас корабль и команду от гибели ценой собственной жизни. Он мог бы остаться в живых, но человеческое равнодушие, проявленное медиками, убило Мишу. Так - спасая нас и предаваемые нами - уходят из жизни лучшие наши люди, гордость наша, совесть наша...

Я перелистываю страницы истории в обратном направлении, пытаясь отыскать событие, равное по своему смыслу основанию коммунарского движения. 1945... 1917... 1905... 1881... 1861... Когда, когда наша страна имела подобный шанс стать цивилизованной? 1855... 1825... Вот оно, 19 октября 1811 года, открытие Царскосельского лицея, день, отмечавшийся всеми лицеистами! Появление новой русской интеллигенции, восславившей свободу, но на удивление порядочной, в отличие от очень многих современных политических деятелей! Но лицеистов было мало. Основание же "Орлёнка" летом 1960 года могло разбросать зёрна терпимости и порядочности по всему Советскому Союзу. Даже если коммунарство продержалось бы после 1965 хотя бы несколько лет, наше общество, и в этом я не сомневаюсь, сегодня было бы другим.

История России знает несколько революций. И в начале, и в конце нашего столетия человеческая кровь становилась главным аргументом в политической борьбе. По сути, весь XX век наше общество провело в непрерывной гражданской войне с самим собой. Это - величайшая трагедия, подобных которой было мало.

Но была и иная, поистине нежная революция, не отмеченная в календарях. Она пришла тихо и незаметно, ибо несла любовь, а не вражду и насилие. Она изменила наше общество, потому что её совершали дети. Она освободила десятки тысяч человек и научила их уважать чужое мнение, каким бы оно ни было. Эта революция началась весной 1959 года, но продолжается и сейчас, и знамя её, символ её - Орлятский значок, более десяти лет назад выпущенный орлятским вожатым Александром Серебровым в открытый космос. Там, в этой чёрной пустоте, он летит нашим посланцем и сегодня, и, может быть, когда-нибудь жители других планет обнаружат его и задумаются... А может быть, и наша страна в будущем станет отмечать 24 марта или 12 июля минутой молчания, как отмечаем мы День Победы?..

В дни, когда готовится этот сборник, Россия переживает крайне тяжёлый период своей истории. На её окраинах льётся кровь, людей охватывает чувство злобы, экономика в кризисе, социальное расслоение с каждым днём становится всё очевиднее и очевиднее... Нет сомнений, Михаила Горбачёва нельзя винить во всём этом, да мы и не имеем права этого делать. Президент СССР не предвидел и не мог предвидеть последствий начатых им реформ. Причина их срыва - в глубочайшем расколе нашего народа, в стремительной "переоценке ценностей", на которых выросло не одно поколение, в крайне малом числе истинных приверженцев демократии и неизмеримо большем - людей, которым жаль расставаться с привычным старым укладом жизни. Порой кажется, что иначе и быть не могло...

Но давайте немного помечтаем и задумаемся: что произошло бы, если бы коммунарское движение ушло естественным путём, а не было бы просто задавлено, как в середине шестидесятых годов? Не сомневаюсь: если бы даже и потребовались в такой ситуации реформы, подобные горбачёвским, они вызвали бы гораздо менее болезненную реакцию. Поколение, жаждущее Свободы, было бы в расцвете своих возможностей. Коммунарам чуждо разрушение и насилие - а это значит, что перестройка стала бы не революцией, а эволюцией. А следовательно, наше общество сохранило бы способность к диалогу, в двухстах километрах от "Орлёнка" не гремели бы выстрелы, порождённые социальной нестабильностью, Советский Союз сохранился бы на географической карте и на глазах у изумлённой Европы^*19, как и пять веков назад, стал бы не имеющим себе равных государством Великого Духовного Братства...

Антикоммунарская кампания середины шестидесятых поставила крест на блестящей альтернативе нынешнему развитию событий.

Теперь - о самом сборнике. Нынешняя его версия готовилась более трёх лет, вначале мне казалось, что коммунарских песен существует не так уж и много, но вскоре начала вспоминаться поговорка "Носить вам не переносить, таскать вам не перетаскать". Так что теперь перед вами - около трёхсот песен. Конечно, это далеко не всё. Если ктото знает песни, не включённые в этот сборник, большая просьба прислать их мне: я буду очень признателен.

Как вы, наверно, уже заметили, песни очень разные и расположены в беспорядке. Конечно, не потому, что мне было лень их пересортировать. Пакет программ Norton Utilities, с которым я много работал, предоставляет невообразимое число способов сортировки. Но я, не воспользовавшись ни одним из них, решил применить способ, называемый "От фонаря". Дело в том, что в "Орлёнок" приезжали люди очень непохожие друг на друга. Играла роль даже дружина, в которой они жили. Как-то систематизировать всё это не представляется возможным, потому что, опубликовав, например, отдельно песни дружины "Комсомольская" и дружины "Стремительная", мы только разрушим общее впечатление. Я думаю, читатель поймёт логику, заставившую Издательство не разделять и, следовательно, не властвовать над независимым мнением. По той же причине в сборнике нашлось место и философским, и лирическим, и шуточным песням, хотя, когда в апреле 1993 вышло его первое издание, очень многим подбор текстов не понравился. Одни, борясь за "чистоту идеи", считали песенник слишком несерьёзным, другие, наоборот, требовали включить в него песню "Бабайку в лужу уронили" или что-то подобное. Что ж, люди разные, а сборник, к сожалению, пока один...

Среди песен вы наверняка встретите знакомые, даже если не были в "Орлёнке" или в других коммунарских лагерях. Многие из песен, полюбившихся коммунарам, имеют свои истоки в туристской традиции, они опубликованы и популярны. Другие в своё время пелись почти официально, но сохранились только в коммунах. Таковы переделанная "Орлятская любовь" (насколько мне известно, эту песню распевали практически во всех студенческих общежитиях, не говоря уж о том, что существует её артековская версия), "Маленький Принц", ревичский "Костёр", "Снег" и некоторые другие. Но наряду с этими существуют и песни, неизвестные широкому кругу людей, и таких - большинство. Авторы многих из них неизвестны, часть песен написана людьми, связавшими свою жизнь с коммуной: Газманом, Ланцбергом, Лутошкиным, Моделем, Устиновым... Именно эти песни и представляют в этом сборнике наибольший интерес.

Несколько слов о заголовках. Названия многих песен стали уже традиционными, но тем не менее чаще всего они не отражают сути того, о чём поётся. Такие заголовки - скорее своеобразные кодовые слова, обозначающие ту или иную песню, чем выражение её смысла. Например, многим знакомая песня А.Н.Лутошкина на странице 176 чаще всего в песенниках называется "Комсорги". Это нельзя считать названием в привычном смысле слова, но тем не менее именно оно общепринято. Таких примеров можно привести много, поэтому было принято решение во всех подобных случаях в содержании использовать привычное, устоявшееся название, чтобы песню можно было быстро найти, а непосредственно в тексте - не писать заголовок вообще, заменяя его звёздочками. Решение, конечно, спорное, но, надеюсь, понятное.

Ещё одна проблема - песни о гражданской войне. Понимая, что они могут вызвать неоднозначную реакцию^*20, я поначалу хотел опубликовать только "Аксинию" и "Белую гвардию". Но после того, как в который раз посмотрел по телевизору фильм "Неуловимые мстители", изменил своё решение. Почему мы должны отворачиваться от гражданской войны, не отворачиваясь от разбойника Стеньки Разина и разбойника Робин Гуда? Наша восприятие гражданской войны - это миф, на деле всё было жестоким и бесчеловечным, но стремление человечества к справедливости неистребимо, и, борясь за неё, люди проявляли чудеса героизма. Помянем же добрым словом их порыв, а то, какими средствами достигались цели - вопрос другой, хотя и не менее важный.

Мне не повезло - я не был в "Артеке". Хотя, признаюсь, попасть туда долгое время было моей мечтой. Даже спустя год после поездки в "Орлёнок" я сделал всё от себя зависящее, чтобы попасть в Крым на Международный сбор юных социологов. Не получилось, к сожалению... В этой вступительной статье много было сказано про "Артек", и мне кажется, что я чётко выразил своё мнение о нём. Но у меня есть много друзей, которые этот лагерь любят, для которых он стал частичкой жизни, а некоторые из них даже ездят каждый год туда вожатыми. Простите меня, артековцы, за мою резкость по отношению к тому, что я не познал. Видит Бог, я пользовался только вашими свидетельствами, ничего от себя не дописывая и не придумывая. Пожалуйста, простите...

Подведу итог. История нашей страны интересна и поучительна. Многие явления прошлого помогают нам понять самих себя. Среди таких явлений - коммунарское движение, суть которого я попытался в общих чертах раскрыть. Если эта книга заставила вас хотя бы немного задуматься, моя цель достигнута. Ну а если нет, пожалуйста, не смейтесь. Откровенность - не повод для шуток. Что поделать, если я, как и многие мои предшественники, потерпел неудачу...

или зачем нужна эта книга

Примечания