articles

Рассказы, эссе, истории

Всеволод Колюбакин, Питер

Язык, поиски компромисса

Это эссе явилось результатом бурного обсуждения правил конференции,
касающихся чистоты русского языка...

Жаль, что им так и не удалось сходить на эту гору...
На перемычке они появились вместе. Сухощавый блондин с тонкими чертами лица и массивный мужик с выгоревшими волосами неопределенного цвета. Блондин изящно закинул ногу на откол, проявив немерянные гимнастические способности, пошарил длинными, почти музыкальными, пальцами где-то слева, подтянулся и через секунду стоял на перемычке, созерцая открывшийся ему гребень. В этот момент с другой стороны под смачное "Х-х-а!" в перемычку воткнулись две фифы, показалась побитая "Кассида", небритая морда и нога, ощетинившаяся восемнадцатизубыми футфангами.
- От, мать, вот дупло-то лезет, - пробормотала морда.
- Да, погода портится, - сказал блондин.
- Ну, и чего там?
- Прохождение гребня затруднено вследствие повышенного обледенения рельефа.
- Да, той ледовой мандулы в описании нет.
- Можно попробовать совершить обход по правому камину. У меня вызывает сомнение в качественном сцеплении подошвы ботинок фирмы Koflach со скальным микрорельефом.
- Ерунда. Смотри: туда френду, на ней отвесился - и долбись. Правда очковый процесс получается.
- Чувство страха закономерно при нахождении в экстремальных ситуациях.

...Прошло три часа
- Блин, мне просто вставляет. Знаешь, как гору видишь, как будто... не знаю... Штопор в заднице.
- Соответствие горного пейзажа с моими эстетическимми установками является 92 процентным по шкале...
Правда жаль, что они так и не сходили на эту гору?

Дущевность, попытка анализа

Ночевка представляла собой крутую морену с расположенными на них площадками. В Домбае, куда я попал тремя годами позже, ночевки на порядок гостеприимнее назывались "собачьими". Здесь они не носили никакого специального названия - 3900 и 3900. Ленивые (а точнее экономные) альпинисты соорудили площадки минимально допустимого размера.
Зато их было много. Напротив возвышался Дых. С другой стороны моренный гребешок метров в 15 закрывал всю панораму. И поразила нас не величественность окружающих гор, не обвалы, которые с частотой сестрорецких электричек в застойное время валились с Дых-Тау, а стул. Обычный железный стул, каких полно в любой институтской аудитории. Об их ножки, слегка выступающие над спинкой еще очень удобно открывать пиво. Кто-то из альпинистов (кто сказал, что они ленивые?) затащил этот стул на 3900. Наверное, чтобы сидеть было удобнее. Не знаю. Судьба у стула была тяжелая, и по истечении времени он лишился своего седалища, осталась одна спинка. И чего это я, спрашивается все о стуле? А того, что дунул ветер и стул улетел, повторяю не укатился, не упал, а улетел. И скрылся не за перегибом склона, а в облаках, которые начинали наполнять долину. Это было нечто. Потом было много всего интересного: две ночи сидели по углам нашего лотоса, глядя как отваливаются крючки, попытка выхода, когда было ощущение, что в легкие забивают кол и т.д. и т.п. Короче все то, что может рассказать любой человек, пару раз в жизни поднимавшийся выше 4 тысяч. Но когда я вспоминаю о своей первой поездке в Безенги, то первое, что всплывает в памяти - улетающий, я бы даже сказал парящий, железный стул.
А вы говорите душевность...;)

День рожденья нужно встречать красиво

21 год - это рубеж, слов нет. Это - дата с большой буквы. Сколько народа во время оно ждало этой даты - талоны на водку, и все прочие прелести. И отмечать это воистину настоящее совершеннолетие надо красиво. Что может быть красивее Центрального Кавказа? Для тех, кто не понял - вопрос был риторический. И что на Центральном Кавказе может быть красивее перевала Шаурту-Цаннер? (О, Боже, как я люблю такие названия! Долина-долина, или ледник-ледник, или название вершины плюс там западный или наоборот северный. Как бывают убоги потуги выпендриться и назвать перевал что-то вроде "пер. Трех пингвинов", но это так, к слову.)
Шаурту-Цаннер задумывался как изюминка нашей четверки 1992 года. Надо сказать, что с информацией был напряг - описания в ЛКТ на Желябова, тогда еще тронутого огнем - противоречивы, Гранильщиков - излишне лаконичен, люди, вроде бы ходившие этот перевал - маловразумительны. Предположения, что же нас ждет на этом перевале колебались от "300 метровой ледовой стены" до "длиннющещего разрушенного скального склона, где ни крюка вбить, ни на уступ не накинуть". А прересечь ГКХ было надо. Втайне от Комиссии был разработан запасной вариант - перевал Ортокара Западный, который хотя и считался 3А, но был хожен-перехожен и хорошо известен.

Кто-нибудь дежурил в свой день рождения? Причем не на травке, не на дневке, а на сомнительной стоянке на кучке камней на льду перед выходом на один из ключевых участков маршрута? Удовольствие сомнительное. Правда дежурить в полчетвертого утра всегда так себе, день рождения тут не при чем. Вы знаете, что такое "помойка"? Нет, вы не знаете, что такое "помойка", сказал бы Николай Васильевич. Помойка - это когда лед покрыт камнями (это если так, по-простому) и все это куда-то едет. Еще такие места иногда называют ленинскми, по аналогии с известной старшему поколению работой великого революционера "Шаг вперед, два назад".

Само вспучивание на перевал запомнилось смутно. Какие-то разрозненные эпизоды и эмоции. Например, илюхины ноги, торчащие из снежного склона по колено (а сам он в это время выкручивал бур, завинченный на дне на совесть выкопанной ямы), которые заравнивает снегом так некстати налетевшего заряда. Какая-то гроза, проскальзывающий жумар, перемычка в густом тумане...

О дне рождения я вспомнил, когда часов в семь вылез на седловину. Народ уже активно срывал снежный гребень под площадку. Меня встретил Димка Зиновьев с ощутимым куском шоколада (граммов 30 точно было). Это было одно из самых замечательных поздравлений в жизни. Потом меня поздравил Коля. Его подарком были две таблетки от обморожения и просьба (читай приказ) спуститься и поднять висящие в кулуаре четыре веревки. Я поднимался предпоследним, оставлять на Илюхину долю эти веревки и Серегин рюкзак, который он снял, в трудном месте, было бы жестоко.
В это время Илья, не надеясь на постороннюю помощь выкладывал эти веревки по кулуару, чтобы их можно было вытянуть наверх. Мое появление для него было неожинностью. Он выразил свое удивление, но нам удалось (собственно, как всегда) достичь взаимопонимания. Когда я, отягощенный веревками, поднялся на перемычку вторично, ужин уже был на подходе. И неожиданно нашлась баночка с медом, которую я уже неделю как считал потерянной. А взята она была именно на этот день. Я стал совершеннолетним.

День рожденья нужно встречать сурово

Кто не мечтал встретить свое 23-летие на вершине Эльбруса? Я не мечтал. Никогда. Так получилось.
Ночевка на полу домика в а/л Джантуган прошла без сновидений и лишних эмоций. Этому способствовал предыдущий 17-часовой ходовой день. Лениво, не напрягая уставший организм, поднялись на "зеленку" к палаткам. Тут-то и выяснилось, что разные члены коллектива совершенно по разному видят свое будущее. Стало ясно, что ребро на Башкару уже мало кого привлекает, планы начали в очередной раз перекраиваться.
После энного количества кружек чая и часа бесплодных разговоров, я сделал неосмотрительное заявление на тему, что ежели народ засобирался домой, то я пойду на Эльбрус и попробую приткнуться к какой-нибудь группе. Сколько ж можно, несколько лет вокруг Эльбруса ходим, половина слайдов им занята, а на вершине так и не побывали. Непорядок.
После высказывания различных точек зрения, сошлись на том, что Коля, Денис, Илья и я отправляемся покорять высшую точку Европы, а Жека и Ирка - домой и вообще, куда им захочется. Опять неумолимо срабатывал "закон четырех идиотов", заключающийся в том, что любое мероприятие заканчивается вчетвером.
Автобус, канатка, ожидание на Кругозоре, смешные англичане. приятно было увидеть из вагончика канатки "лопату" на п. Гермогенова, на которую мы корячились два дня назад. Один гидов английской группы поразил своими шерлок-холмсовскими способностиями.
- Вы из Политеха?
- Да, а как догадались?
- Слышу про зенитные комплексы разговариваете, знаю, что из Питера. Значит - Политех.
Вечер мы с Илюхой провели за починкой ботинок. Надо сказать, что в том мероприятии это было нашим практически ежевечерним занятием. Раздолбанные Цеэсы дохли на ходу.
Никогда я не вставал так рано в день своего рождения, даже когда в детстве хотел подглядеть, что же мне приготовили родители в подарок. Накануне обсуждалось время выхода. Крайние экстремисты предлагали назначить выход на 2 часа, любители поспать - на четыре. Победила умеренность, выход был назначен на 3. Судьба - штука интересная, как раз подошла моя очередь дежурить.
Запомнилась большая компания ребят, лет по 20 не больше, завтракающих перед выходом. Во главе стола сидел 50летний патриарх. Периодически он нарушал мерный стук ложек возгласами:"Иванов! Кошки взял? Садись. Петров! Ледоруб не забыл? Садись. Сидоров!..."
Погода была так себе, как не очень хороший ходовой день в лыжном походе. Наша маленькая, но сплоченная команда в компании еще человек 80 двинулась в сторону седловины.
Все-таки четырехтысчная аклимуха для Эльбруса - это маловато. Легкие галлюцинации - о них интересно потом внизу вспоминать, а так - мало приятного. Правда стоило повернуть лицо к ветру, как всякие наваждения уходили. Помнится еще как смотрел на гребень, слегка подсвеченный солнцем, и думал, ну, когда же оно выйдет? Солнце поднималось, но и мы поднимались примерно с той же скоростью, оставаясь в тени. Махание замерзающими ногами отнимало столько же сил, что и собственно подъем. Перед самым выходом на вершину вижу как чуть выше меня широкими шагами бежит в сторону спуска Илья. Все. Вот она. Эмоций - ноль. Обошел вокруг кучи камней и поскакал вниз.
На седловине встретились с давно обещанным солнышком, это был повод выкурить сигарету (мне) и пожевать кураги (всем). На Приют спустились к 11 утра. После двух часов дня погода кардинально испортилась, но нам это уже было по барабану. Мы сидели в столовой приюта и закусывали шампанское копченой колбасой. (мешочек с остатками колбасы и шпика, беспечно повешенный на спинку стула был во мнговенье ока уведен у нас из под носа).
Будете отмечать день рожденье на Эльбрусе, шампанское не берите. Коньяк лучше.

Меня остановит только пуля

Гора - ерунда, главное, что мы хорошо сохранились...
(один мудрый мужик)

Вас били когда-нибудт пыльным мешком по голове из-за угла? Меня - нет, но жизненный опыт указывает, что приятного в этом мало. Вам приходилось когда-нибудь узнавать за 12 часов до поезда, что руководитель мероприятия не едет? А о том, что не едет четвертый участник вы узнали неделей раньше. Если нет, то попытайтесь как-нибудь этого избежать. Я бы лучше согласился получить пару ударов пыльным мешком.
В час ночи я зашел к Коле за мешком с продуктами, который остался у него дома после закупки на Северном рынке. Времени было час ночи. Дома ждали недосушенные сухари. Коля встретил меня у лифта, взгляд его был странен. В краткой и сжатой форме он мне поведал, что по весьма серьезной причине поехать с нами в Безенги не сможет. Чтобы передать мое состояние на тот момент, надо быть по меньшей мере Достоевским. Илья, которого это известие достигло несколько раньше меня, сидел дома и думал: дошивать ли рюкзак или просто пойти в магазин за водкой. Как выйти со мной на связь он не знал, на тот момент у меня не работал телефон. У Коли он тоже работал с перебоями, что усилило нервозность обстановки. Наконец, я прозвонился Шабанову, и наше высокое собрание вынесло вердикт, что таким двум отморозкам, какими мы себя считаем, ничего не стоит поехать в Безенги вдвоем. Полчаса мучительных раздумий, хаотичное отгребание части продуктов, запихивание в рюкзак той части снаряги, которую Коля должен был привезти на крыле, сорокаминутная прогулка по ночному городу. Про сухари я уже и не вспоминал.
На самом деле, уже потом, я понял, что подсознательно мы ждали такого поворота событий. Не зря же мы с Ильей сходили на собрание клуба Штурм, который проводил сборы в Безенги. И только то, что нам было предложено записаться в новички отвратило нас от этого варианта.
На вокзале провожающие лица пытались не показывать своего беспокойства. Наконец, толчок паравоза, ритуальное прощание с вокзальной трубой, которую весь наш доблестный коллектив красил пять лет назад, расслабились. По размышлению приходим с Ильей к решению, что ходить вдвоем можно, правда это - процесс специфический и требует определенной подготовки к мероприятию. Всю дорогу вертим отксеренные странички из Наумова, пытаемся сформулировать свои планы.
Минводы, вокзал. Выходим и сразу становимся объектом домогательств многочисленных водителей: "Терскол, Домбай, едем, да?" для того, чтобы избавиться от этого слишком навязчивого сервиса, достаточно назвать конечную цель нашего путешествия - никто из водителей не знает, где находится Безенги. Наш сервис был ненавязчив, но достаточно оперативен - я успел только купить на привокзальном рынке какую-то косметику от загара, как "козелок" с надписью "АУСБ Безенги" появился на площади. Это за нами. На всякий случай заезжаем в аэропорт и сканируем пассажиров питерского рейса. Бесполезно, Коля не прилетел.
Долог путь до Типперери, а до Безенги еще дальше. За время пути мы успели поскучать в Нальчике, зайти в гости к новому повару а/л, у нашего водилы отобрали права. Наконец, вдали показался черный с белой каймой треугольник Гестолы, и еще через несколько минут мы выгрузились на территории альплагеря. И тут же попали в руки Али Хусеевича, который очень серьезно опустошил наши карманы. Некоторой неожиданностью стала необходимость платить НДС за машину, таким образом поездка Минводы-Безенги нам стоила столько же, сколько Санкт-Петербург - Минводы. Погода навевала меланхолию. Решив "гори оно все синим пламенем, зато мы в горах", пошли в свой домик. Вдруг из соседнего домика слышим слово "Хибины". Кто и как посмел в этой цитадели спортивного альпинизма упоминать жалкие пупырьки для недоделанных лыжников!? Оказалось, спасателям из Кировска, которых притащили сюда на сборы. Разумеется, у нас нашлись общие знакомые, разумеется, у нас с Ильей нашлись лишние пряники, и пара кружек под глинтвейн. Занавес. Мы действительно в горах.
Юрий Сергеевич Саратов, начспас, посмотрел на нас неодобрительно и посоветовал в первый день прогуляться, и только потом идти в Теплый Угол. Мы сказали, что это было бы здорово, но времени у нас не то, чтобы до фига. Нас записали в конторскую книгу с примечанием "безопасность обеспечивают самостоятельно".
Теплый Угол - это выше а/л на один километр, в этом случае расстояние по горизонтали решающего значения не имеет. Мы поднялись к хижине и дружно умерли. Совсем умереть нам не дали Мантос с Андрюсом - против их оптимизма не смогла устоять даже наша горняшка.
Хижину, расположенную 300 метрами выше называют "Голубятней", что совершенно точно ее характеризует. Если в хижине на 3300 может разместиться человек 30, то в "Голубятне" - трое максимум. Поставили рядом с ней палатку, пообщались с литовцами, которые спускались вниз и позже собирались на Джанги. Без знакомых и здесь не обошлось - с Артурасом мы встречались четыре года назад. Группа - полная противоположность Мантосу с Андрюсом (а ведь земляки). У них - постоянный смех, шутки, готовность познакомиться, пообщаться и выпить, отсутствие четких планов. Прослышали, что в а/л шашлыки - рванули шашлычка пожевать. Группа Артураса - спокойная речь, четкие планы, короче все те черты, которыми наделяют жителей Прибалтики.
Выпили много чаю, поели без энтузиазма, упаковали рюкзаки и легли спать. На следующий день нас ждало восхождение на п. Укю по 2А.

...
Позади было и муторное восхождение на Укю (аклимуха она и есть аклимуха) и попытка траверса вершин Гидан-Укю и бессмысленные попытки сопоставления наумовских описаний с действительностью, встреча с ребятами из "Теории" - сначала они прошли вверх, а потом вниз. Причем одному из них было плохо. Конкретно плохо, настолько, что одна из девочек, встретившихся им на тропе сказала: "Надо же альпинист, а так нажрался!". И встреча с Максом, с которым я 15 лет назад в одной секции бегал на лыжах. Все было позади, и акклиматизационная половина мероприятия закончилась. Мы сидели на травке, на любимом месте - "в крапиве" на берегу Мижирги, через речку от альплагеря. Но успокоения в нас не наблюдалось, так как мы уже знали, что Артурас сорвался на вершинной башне Джанги-Тау, его сейчас спускают вниз, а завтра его надо нести по леднику. Мысль о предстоящих спасах никогда не вселяет в душу умиротворения и спокойствия.
Из всех спасов запомнилась только Илюхина спина в разводах соли и дурацкая мысль: "Ну вот, а говорят, что бретекс - плохая мембрана, а соль хорошо пропускает". Какие-то эквилибристические трюки с акьей на "помойке" - морене, которой кончается Безенгийский ледник. И Шурино "knock-knock, shit happens", что рассмешило нас, несмотря на совсем не комедийную ситуацию. Последним аккордом этого дня было приглашение Шуры Савченко из "Теории" к ним в душ. Спасибо тебе, Шура, ты не стал удивленно спрашивать: "А чего это вы в палатке живете?", как периодически делали натыкавшиеся на нашу "серебрянку" (да, вот с таким раритетом нам пришлось путешествовать) проходящие путники. И, кстати, именно Шура Савченко на следующий год избавил нас от "серебрянки", пошив по Илюхиному заказу просто замечательную палатку.
Тащили в три смены. Когда была не наша очередь впрягаться в акью, мы с Илюхой оглядывались и смотрели на Гестолу. Ее четкий треугольник стоит практически посередине Безенгийской стены. Поэтому Гестола первая гора, которую видишь, подъезжая к альплагерю и последняя, на которую оглядываешься, уезжая из него. Я отлично помню, как четыре года назад мы стояли у палатки на перемычке между Гестолой и 4310 и смотрели на снежный склон. После чего собрали барахло и пошли в сторону спуска. Тогда эта гора была не для нас, причем дело было не в физических возможностях. Мы находились в приличной форме и были неплохо акклиматизированы. Похоже, что тогда нам это просто было не надо. Душа не требовала. Сейчас мы посмотрели на нее и одновременно решили - это то, что нам надо.
Путь по Безенгийскому леднику на следующий день был нетруден - вчерашними спасами по "помойке" была пробита буквально дорога. Живя в Питере мы с Ильей привыкли, что у нас постоянно по поводу и без повода спрашивают документы. Поэтому, услышав такое требование от капитана пограничных войск, мы ничуть не удивились. Надо сказать, что когда капитан подходил к нам, его страховали два солдата один с ручным пулеметом калашникова, а второй с автоматом того же конструктора. На собаке была надета шлейка, передеоанная из вецееспеесовской обвязки. Мы сказали, что документы у нас в альплагере и грустно подумали о том, как нам сейчас придется тащится с полдороги вниз. Однако капитан связался по рации с заствой, где ему сказали, что Колюбакин и Шабанов проникли в погрнзону на законном основании. Попросив нас должить им на обратном пути, если мы заметим непорядок на Цаннере, они ушли вниз.
Маршрут на Гестолу с перевала нижний Цаннер (пер Нижн. Цаннер-в. Ляльвер-пер. Чюрлениса Западный-в. 4310-пер. Чюрлениса вост. - в. Гестола) оценивается в 4А, однако вся техническая сложность там сосредоточена в подъеме на Ляльвер, что есть 2Б категория. Дальше, как мы это назвали - "Великий китайский поход". Почему китайский, сейчас даже и не вспомнить.
На Цаннерских ночевках в очередной раз мучительно думаем что же еще все-таки оставить. В результате вместе с лишними бурами была оставлена и косметика, что впоследствии не замедлило отразиться на наших лицах. Самое интересное, что все три дня, что мы шлялись поверху у нас была безумно солнечная погода (что немешало иногда ей быть безумно холодной), в то время как над лагерем и ледником висели плотные тучи и постоянно шел дожь/снег.
Поднявшись на 4310 не смогли удержаться и не заглянуть на контрфорс, по которому мы поднимались в 93. Неожиданно метрах в 20 ниже вершины обнаружили тур, не поленились к нему слазать, записка в нем была датирована 95 годом. Перед спускум вдруг неожиданно обнаружили в снегу металлическую табличку с портретом и без опознавательных знаков. Подумали: "Вот, не повезло мужику, где-то тут отдуплился". Потом неожиданно находим тур, в котором лежит записка, что воронежские туристы, поднявшись на эту вершину, назвали ее пиком Есенина. Ощущения странные и даже неприятные - сто лет сюда ходят люди, сто лет называют эту гору 4310, и вдруг воронежские туристы решают назвать ее пиком Есенина. Странно. Покопавшись в снегу находим еще одну табличку, на которой написано, что в честь какой-то там даты эта гора названа пиком 20 летия КБР, то есть Кабардино-Балкарской республики. Ну-ну. Сидим еще минут пятнадцать и развлекаемся - даем окрестным жандармам названия пиков Кусто, Бродского, Окуджавы и разных других хороших людей.
К сожалению вечер не дарит нам такого же заката, как 4 года назд. Тот закат - самый красивый, точнее нет, самый впечатляющий, который я видел в горах. Весь Кавказ перед тобой в розовато-багровых красках - это что-то, это можно только стихами описать.
И вот мы, как в 93 году смотрим на склон Гестолы с Восточного Чюрлениса. Пытаемся вычислить (а скорее угадать), сколько у нас займет завтрашнее восхождение и насколько большая потеря высоты при переходе с плеча Гестола к вершине. Надо сказать, что наши прогнозы не оправдались и исключительно в нашу пользу.
В 11 утра стоим на вершине. Снег и небольшая кучка камней, как всегда. Почему-то немного жаль, что до пяти тысяч Гестола не дотягивает 10 метров. Странно, какое это имеет значение? Бешеный ветер и хлопья облаков ниже нас мечуться, как сумасшедшие. В моменты разрывов виден Безенгийский ледник и даже альплагерь. Вспоминаем, что Славка собирался спрыгнуть отсуда на параплане. Нам непонятно, как это можно сделать в принципе.
На перевал спускаемся полвторого, решаем сегодня уже никуда не идти. Разлагаемся. Уже привыкли к мысли, что для того, чтобы отойти от палатки на пару метров, неплохо бы связаться. Трещин очень много.
Спуск запомнился двумя моментами. Когда перевалили вершину 4310, я по подмышки провалился в трещину. Вишу болтаю ногами, до краев не достаю. Илюха оперативно привалившийся на кайло, заорал: "Ты чего? Обалдел? А ну, вылезай!". Это оказало на меня волшебное воздействие и я выскочил, не хуже СС-19 из шахты. Второй момент на спуске с Ляльвера - лезешь и знаешь: вот там камень живой, но надежный, там - надо смело ногу опускать -полка, и все в таком роде.
Пока мы шлялись поверху, снег подтаял, и вместо обычных 15 с Цаннера до черных осыпей спускались час. Трещины, о которых мы и не подозревали три дня назад, открылись и предлагали нам для прохождения шаткие снежные мостики. Очень хотелось, в соответсвии с принципами дзен почувствовать себя бабочкой на речном тростнике.
Черные осыпи, глоток чая, преподнесенный французско-нижегородской экспедицией, пробежка по осыпям, по снегу, ставим палатку. Фактически пребывание в горах закончилось. Вечером: "А ты знаешь, неплохо, что нас двое. - А что так? - Да, вот, пакет с пюре уже третий день едим, кто-нибудь уже точно разнылся бы. - Да? А я и не заметил, правда, одно пюре жевали?" В качестве доказательства демонстрирую пустой пакет из-под Айдахо (кстати, рекомендую, оно реально картошкой, а не резиной пахнет).
Любимая "крапива", ходим босиком, ногам до ужаса приятно, в ручейке лежит купленная на Северном рынке, бережно завернутая в парадную футболку, ждавшая нас в кладовке тети Шуры больше двух недель...
Первый тост: За то, что мы хорошо сохранились.

Севыч

Артем

Дело было на Кавказе. Шли мы всего 3А, но по вполне приличной стене (кто знает С.Доломиты по С.-З. стене). Мы с моим напарником лезем первой связкой и жутко этим гордимся - первый раз по нормальной горе идем, как-никак. Где-то посередине маршрута мне вдруг приспичило по большой нужде и я напарнику говорю, мол тут впереди, судя по схеме - ключ. Ты пролезь, примешь меня, я уйду наверх и облегчусь, пока девицы жумарят. Ну он и полез. Я его выпускаю и думаю: он конечно хорошо лазает, но не бегом же бежать по ключу... В общем пролез он этот "ключ" минут за десять, вместо предполагавшихся 30 - 40. Я к нему подлезаю и тут же ухожу наверх. Через десять метров я понял где тут ключ. Прямо передо мной треугольная плита сверху у нее карниз, который мне не пролезть, справа она переходит в такое зеркало, что в него можно смотреться, а слева резкий сброс метров на сорок, в общем обо"╧$ться можно даже если не хочется, особенно когда веревочка уходит вниз и особого доверия не вызывает. Ну подполз я под этот карниз и так его и сяк, не могу и все. Мне снизу естественно советы сразу, типа, левую ногу за правое ухо и выходи на ней да плавненько, плавненько, без рывков. Ну я советчиков по адресу, а сам соображаю чего делать: терпежу моего осталось минут на десять и потом что делать не знаю.
От этой мысли меня такое отчаяние взяло, что я решился.
Слева над сбросом я уже давно приметил хорошую дверную ручку, так я на свой страх и риск правой рукой за эту ручку взялся, глаза зажмурил и ухнулся неизвестно куда. Когда я раскрыл глаза счастью моему не было предела, прямо перед моим носом забитый неким неизвестным благодетелем крюк, за который я незамедлительно зацепил свой самострах. Ноги мои еще раньше сами нашли какую-то опору и я отпустил эту "дверную ручку". Далее почти перелетев на подходящую площадку я забил что-то, откинулся, уперся ногами в стену, стянул штаны, благо моя система позволяет это сделать, и сделал свое черное дело, удовольствовавшись купюрами по 100 и 500 рублей (до деноминации) вместо туалетной бумаги. Надеюсь, вы поймете какая волна блаженства захлестнула все моё естество. Я был герой дня, т.к. пролез очень нетривиальный по тогдашним нашим меркам участок и исполнил свое самое заветное (на тот момент) желание.
PS. Остальная группа не разделяла моего счастья, т.к. они проторчали на полочке метр шириной и три длиной в компании с моими фекалиями еще с полчаса, пока мы с напарником вешали следующую веревку.

Возврат к основной странице